Психологические корни BDSM
Основной психологический конфликт личности
Вслед за Фрейдом психологи всего мира считают, что один из самых основополагающих внутренних конфликтов человека берёт своё начало в младенческом возрасте. Впрочем, для того, чтобы это сообразить, нет необходимости быть психологом: представьте себе ужас только что родившегося маленького беспомощного существа! Даже в наиболее благоприятном случае из тепла и защищённости полного слияния с матерью ребёнок всё равно попадает во враждебный мир, где приходится дышать самостоятельно, где для получения еды нужно прилагать какие-то усилия, и где воздух постоянно сушит кожу в кошмарном разбросе температур от 23 до 25 градусов Цельсия!
Немудрено, что как только этот маленький комочек осознаёт себя отдельным существом, тут же у него возникает желание стать не-отдельным. Если можно захотеть поднять руку - и она поднимется, то почему же нельзя захотеть, чтобы мама пришла - и она бы пришла? Почему для этого приходится кричать и плакать, и всё равно всё это результата вовсе не гарантирует: если услышит, то придёт, а если не услышит? Если в гости ушла? Папа или бабушка с резиновой соской в руках - это жалкая замена, убрать! Вернуть маму! - А мамы нет...
В современной психологии Фрейд в этом отношении проделал работу первооткрывателя. Его исходное предположение заключалось в том, что основной конфликт - это конфликт между нашими инстинктивными влечениями, с одной стороны, и налагающим запреты окружением - с другой. Ребёнок вынужден приспосабливаться к окружению. Искать замену тому ощущению общности с матерью и со всем окружающим миром, к которому он стремится: вместо безусловного "хочу, чтобы мама подчинялась мне, как моя рука" довольствоваться тем, что мама возьмёт на руки и приласкает. Вместо категоричного "хочу, чтобы температура воздуха снаружи была всегда подходящей" довольствоваться тем, что его одевают соответственно сезону...
Конечно, ребёнок младенческого возраста вряд ли мыслит именно так, - однако всем родителям знаком детский гнев на стул, оказавшийся на пути, или на другие проявления автономии внешнего мира. Ребёнок стремится к слиянию с миром - но всё больше вынужден осознавать свою отдельность. К сожалению, современная культура, основанная на принципах индивидуального соперничества, этот конфликт только углубляет. В более старшем возрасте, стремясь к дружбе и взаимопониманию с другими людьми, ребёнок вновь понимает, что абсолютное слияние - невозможно. Тот же самый Вовка, лучший друг, с которым делились последней карамелькой, вдруг начинает абсурдно радоваться из-за того, что сам пробежал стометровку быстрее, - хотя лучший друг должен бы печалиться, что ты был только вторым...
Что уж говорить о взрослых! В современной цивилизации превосходство одного почти автоматически означает неудачу для другого. Соперничеством (и потенциальной враждебностью, которая ему сопутствует) проникнуты все человеческие отношения. Соперничество присутствует в отношениях мужчин с мужчинами, женщин с женщинами, и крайне ухудшает возможности прочной дружбы. Оно же нарушает отношения между мужчинами и женщинами - даже выбор партнёра оборачивается борьбой с ним за превосходство. Это приводит к тому, что человек в психологическом плане чувствует себя изолированным. Даже когда у него много друзей и он счастлив в браке, эмоционально он всё же изолирован. Такую изоляцию трудно выносить любому человеку, однако она становится бедствием, когда совпадает с мрачными предчувствиями и опасениями на свой счёт. Такая ситуация уже характеризуется как невроз. Но даже нормальный во всех отношениях человек всегда стоит перед дилеммой, суть которой в огромной потребности в любви и привязанности, с одной стороны, и трудности их достижения - с другой.
Комплекс неполноценности
Альфред Адлер, ученик и постоянный оппонент Фрейда, ввёл в обращение термин "комплекс неполноценности" для описания отголосков того чувства, которое охватывает ребёнка при столкновении с миром взрослых. В возрасте 1,5-2 лет, когда ребёнок учится сравнивать, он начинает понимать не только то, что стулья его не слушаются - но и то, что есть люди, которых они "слушаются". Эти люди - почти боги! - взрослые. Взрослые умеют всё. Любой из них с лёгкостью передвигает стул, который малышу приходится обползать в течение получаса. По сравнению с взрослыми ребёнок явно неполноценен - и он начинает с досадой это понимать.
Таким образом, в строгом психологическом смысле, абсолютно все люди несут в себе чувство неполноценности, - просто уже по одному тому, что все когда-то были детьми. Но чувство неполноценности - неприятное чувство. С ним жить неуютно и хочется от него избавиться. Напрашивается вопрос: бывают ли люди, полностью избавившиеся от чувства неполноценности? Люди, всегда абсолютно уверенные в себе, никогда не испытывающие ни тени сомнений и чётко знающие, что они - лучше всех? Бывают. Такие люди называют себя Наполеонами и живут в неуютных комнатках с мягкими стенами... Их диагноз - паранойя и бред величия.
В норме же приглушению чувства неполноценности способствуют жизненный успех и признание других людей. Достижение успеха и признания - наиболее разумный и целесообразный путь борьбы с чувством неполноценности. Тут мы опять возвращаемся к проблеме любви и привязанности: люди, недополучившие в детстве любви, всю жизнь испытывают повышенный уровень тревожности по поводу своих способностей, называемый в психологии комплексом неполноценности. Это ещё не аномалия - но и приятной жизнь с сильным чувством неполноценности не назовёшь. С другой стороны, чувство неполноценности, если оно не слишком велико, - нормальное чувство. Оно не только свойственно обычным людям, но и приводит к таким полезным результатам, как самосовершенствование и личностный рост. Так что всё дело - в пропорциях...
О свободе личности
Многое в BDSM базируется на принципах ограничения свободы: Bondage заключается в ограничении физической свободы, Discipline - в ограничении свободы поведения...
С точки зрения психологии представляется вполне оправданным, что BDSM получил особенное распространение в условиях демократии, сделавшей абсолютную свободу личности своим недостижимым идеалом. Свобода личности - палка о двух концах: свободен ли любящий по отношению к объекту своей любви? Само по себе слово "привязанность" уже подразумевает несвободу, а ведь и любовь, и привязанность, как уже показано в предыдущих главах, - чувства, к которым стремится каждый человек. То есть демократия с её иногда преувеличенным культом личной свободы затрудняет слияние человека с миром, с обществом, с другими людьми. В случае обострённого чувства неполноценности это приводит к душевным мукам, иногда - к неврозу.
Когда человек чувствует себя "свободным" в негативном смысле, т.е. одиноким и стоящим перед лицом чужого враждебного мира, тогда нет у него заботы мучительнее, чем отыскать того, кому можно было бы передать этот дар свободы. Испуганный индивид ищет кого-нибудь или что-нибудь, с чем он мог бы слиться, связать свою личность. Он не в состоянии больше быть свободным и самодостаточным, и лихорадочно пытается вновь обрести уверенность, сбросив с себя бремя своего "я", своей свободы.
Это является причиной обращения людей к религии: можно ли вообразить нечто более доминантное, более ограничивающее свободу, чем Бог? Бог всё видит, обо всём знает, контролирует любое побуждение верующего. При этом, конечно, и религия подразумевает некоторую свободу - но только в жёстких рамках, которые ею же самой и установлены. Любовь к Богу выступает заменителем нормальной человеческой любви.
Аналогичен механизм возникновения диктатур, и вообще авторитарных политических режимов. Индивид находит некоторую уверенность уже за счёт своего единства с миллионами других, разделяющих те же чувства. В этом случае замещением обычной человеческой привязанности становится любовь к "отцу народов" или фюреру...
Единство и борьба противоположностей: роль Темы в решении внутренних конфликтов
Тематическое Стремление к подчинению и ограничению свободы, как и религия, и диктатура, есть следствие тревожности человека, связанной с чувством неполноценности.
Боттом ищет подчинения той личности, которую он ощущает подавляюще сильной - Топу. Это ощущение может быть основано не только на действительной силе Топа, но и на убеждённости боттома в собственной слабости и ничтожности. Именно так боттом пытается избавиться от присущего всем людям беспокойства: пока человек разрывается между стремлением быть сильным и независимым, и чувством собственной неполноценности и бессилия, - он находится в состоянии внутреннего конфликта. Но можно спастись от этого конфликта, если удастся обратить свою личность в ничто, и не осознавать себя больше самостоятельным индивидом. "Если меня связали, если мной управляют, - то я уже ни за что не отвечаю, за всё отвечает Топ" - приблизительно такие рассуждения снимают необходимость быть сильным и независимым. При этом, разумеется, исчезает и конфликт "необходимости быть сильным" с чувством слабости и неполноценности.
На первый взгляд кажется, что Топ в этой ситуации представляет собой личность гармоничную и самодостаточную. Но в общем случае и это не так. Вовсе не всегда Топ представляет собой гармоничную личность. Чаще Топ столь же сильно нуждается в своём объекте, как боттом - в своём. В случае боттома - "Я растворяюсь во внешней силе, и меня больше нет". В случае Топа - "Я разрастаюсь за счёт включения в себя другого человека, приобретая при этом силу и уверенность, которой не было". Стремление к симбиозу с кем-либо другим всегда вызывается внутренними конфликтами, неспособностью выдержать одиночество своего внутреннего "я".
Это утверждение кажется чересчур сильным. В конце концов, всеобщее равенство - это недостижимая мечта коммунистов. Во многих видах человеческих отношений неравенство не только имеет место, но и является самой основой этих отношений. Например, отношения между профессором и студентом основаны на превосходстве первого над вторым, как и отношения Топа и боттома. Но динамика власти в этих отношениях различна. Чем лучше студент учится, тем меньше разрыв между ним и профессором; иными словами, отношение "власть - подчинение" постепенно себя изживает, и это происходит стараниями самого профессора. Когда же власть служит единственной основой отношений, то со временем дистанция становится только больше и больше.
С точки зрения подчинённого ситуация тоже различна: в первом случае авторитет - это не только власть, но и пример, которым восхищаются, с которым хочется себя отождествить. Во втором случае, если роли постоянны, об отождествлении и речи быть не может. Тогда восхищение боттома своим Топом выполняет скорее защитную функцию: в самом деле, если Топ так удивителен и прекрасен, то мне нечего стыдиться моего подчинённого положения. Я не могу с ним равняться, потому что он настолько умнее, сильнее, лучше меня...
В этом нет ничего плохого, если Топ действительно в чём-то превосходит боттома. Проблема в том, что этот механизм срабатывает всегда, даже тогда, когда Топ боттома ни в чём не превосходит. И тогда принятая роль начинает довлеть над человеком, и становится всё равно, кому подчиняться - лишь бы подчиняться...